Михаил Трепашкин,
адвокат, бывший политзаключенный
В пятницу 31 июля 2009 года Свердловский областной суд вынес решение об освобождении уральского правозащитника Алексея Соколова из-под стражи. Однако, несмотря на такое решение суда, Соколов остался сидеть в следственном изоляторе. Насколько ответствует закону такое решение? Думаю, что в соответствии с федеральными законами и Конституцией России такая ситуация выглядит полным беззаконием. Обосную свою позицию.
Во-первых, судебное решение Свердловского областного суда отменило все предыдущие решения, а значит оснований для удержания Соколова Алексея под стражей не имелось. Оставление его в СИЗО — грубейшее нарушение ст.22 Конституции Российской Федерации.
Во-вторых, по смыслу ст.311 УПК РФ Соколова А. должны были освободить немедленно после оглашения решения суда. И освободили бы, если бы Соколова в соответствии с ч.3 ст.376 УПК РФ доставили в судебное заседание и обеспечили его право, гарантированное этой статьей — «участвовать в судебном заседании непосредственно», о чем он ходатайствовал. Но… российские судьи активно внедрили и распространили техническое новшество — видеоконференц-связь, которое существенно ограничили права обвиняемых на участие в судебных заседаниях (ст.47 УПК РФ) и вообще на участие в отправлении правосудия, гарантированное ч.5 ст.32 Конституции России.
Видеоконференц-связь была внедрена для того, что в случаях затруднений в доставке осужденного в суд, можно было бы обеспечить хотя бы ограниченное его участие в судебном заседании. И не для того, чтобы обеспечить участие обвиняемого в судебном заседании, а лишь для того, чтобы он мог изложить свою позицию. Всего-навсего, ограниченно использовать свои права. То. что проведение судебного заседания с применением видеоконференц-связи существенно ограничивает права обвиняемого, не сомневается, по-моему, ни один человек. Достаточно упомянуть один факт: обвиняемый не имеет возможности проконсультироваться у адвоката конфиденциально, наедине по возникшим вопросам, ибо адвокат находится в зале судебного заседания в одном месте, а обвиняемый в СИЗО, то есть в другом месте. Очень активно добивался ограничения использования видеоконференц-связи уральский правозащитник Сергей Владимирович Кузнецов (http://www.svoboda.ural.ru/trepashkin/vm_sud/index.html#aaa), ссылаясь именно на ограничение прав обвиняемого на защиту. Однако добиться непосредственного участия обвиняемых в суде кассационной инстанции во всех возможных случаях не удалось. Суды по прежнему почти в 100% случаев используют видеоконференц-связь, хотя затруднений в доставке обвиняемого в зал судебного заседания не имеется.
Насколько серьезны такие нарушения? На мой взгляд, использование видеоконференц-связи существенно нарушает права обвиняемого. Какие это права? Для начала обратимся к правам, гарантированным п.16 ч.4 ст.47 УПК РФ, где указывается:
«Обвиняемый вправе:…16) участвовать в судебном разбирательстве уголовного дела в судах первой, второй и надзорной инстанций, а также в рассмотрении судом вопроса об избрании в отношении его меры пресечения и в иных случаях, предусмотренных пунктами 1-3 и 10 части второй статьи 29 настоящего Кодекса».
В пункте 9 той же части 4 статьи 47 УПК РФ говорится о праве обвиняемого «иметь свидания с защитником наедине и конфиденциально».
Если бы Свердловским областным судом указанные выше нормы права были соблюдены, то Соколова Алексей отпустили из-под стражи уже в пятницу 31 августа 2009 года. Но этого не случилось, ибо администрация СИЗО сослалась на то, что у них нет подлинника с печатями кассационного определения об освобождении Соколова из изолятора. А те, кто фабриковал материалы для первого заключения его под стражу, начали лепить новые материалы. И слепили, пока Соколов ждал в тюремной камере документа об освобождении. Не исполняя решение суда кассационной инстанции, Соколова снова хотят арестовать уже по другим обстоятельствам, скорее всего, еще более сомнительным (http://sutyajnik.ru/news/2009/07/1246.html#4904). Ограничение права Соколова на непосредственное участие в судебном заседании суда кассационной инстанции — судейское способствование беззакониям со стороны заинтересованных лиц из числа сотрудников правоохранительных органов, стремящихся сфабриковать уголовное дело в отношении Соколова и надолго упечь его в тюрьму.
Схема, примененная в отношении Соколова Алексея не нова для 2000-х годов путинского правления Россией. Достаточно вспомнить случай с Шутовым Ю.Т., с Литвиненко А.В., когда спецназ ФСБ РФ врывался в залы судебных заседаний (заранее зная о решении суда отпустить человека на свободу в связи с незаконным удержанием под стражей), не дожидаясь даже оглашения судьей своего решения и снова хватали и тащили в «кутузку». Меня в ноябре 2003 года 5 суток катали то в Дмитровский ИВС, то в СИЗО-2 гор.Волоколамска, чтобы не выпускать из-под стражи, в связи с решением судебной коллегии по уголовным делам Московского областного суда от 31 октября 2003 года о незаконном заключении меня — адвоката под стражу в связи с подбросом пистолета. Все эти 5 суток за мной ходила телефонограмма о срочном освобождении, но ее не регистрировали, пока я не выбывал. Потом пересылали по месту убытия. Там история повторялась. В конце концов, фальсификаторы придумали новые основания и меня еще раз арестовали, не исполнив решение Мособлсуда.
А необеспечение права обвиняемого на непосредственное участие в суде кассационной инстанции сыграло плохую шутку по делу Ю.Приведенной. С 1 по 6 августа 2008 года она удерживалась в СИЗО гор.Коломны, хотя имелось решение суда о ее освобождении из-под стражи. Она, как и Соколов, а также иные перечисленные выше лица явилась жертвой искажений УПК РФ. Искажений, влекущих грубейшие нарушения прав обвиняемых, нарушений федеральных законов, Конституции России, влекущих тяжкие последствия для обвиняемых, остающихся в результате этих нарушений под стражей, несмотря на то, что вышестоящий суд отменил все предыдущие решения, позволяющие удерживать их в следственном изоляторе.
