Интервью с Екатериной Фатьяновой, обвиняемой по ст. 280 УК РФ

— Мне 21 год, с 17 я была членом Национал-большевистской партии, нене находящейся в нашей стране под запретом Пишу стихи, прозу. Участвовала в пяти поэтических альманахах. Надеюсь, до Нового года получится шестой альманах, после него буду вступать в союз писателей. Имею незаконченное высшее образование по журналистике и шесть лет практической работы в этой сфере. Сейчас работаю аналитиком информационного портала «Ярскград».
Люблю «Гражданскую оборону», советские военные и революционные песни. Увлекаюсь историей, в том числе историей дознания. 🙂 В связи с этим небольшая шутка. Инквизицией были выявлены 32 улики, по которым изобличают ведьму. Одна из них – у нее должен быть черный кот по кличке Сатана. Это к тому, что у меня живет огромный черный котище, пришедший сам в день моего совершеннолетия и названный Чертиком, и еще восемь его собратьев 🙂

События первого мая – что же всё таки ты хотела донести до собравшихся и почему, по твоему, это вызвало такую негативную реакцию властей?
-Если я скажу «чего хотела, того добилась», это не понравится моему адвокату, поскольку порушит всю линию защиты. 🙂 Поэтому скажу проще: хотела еще раз объяснить людям то, что мы им внушали все эти годы: что стенаниями на митингах власть нельзя разжалобить. Власть и жалость – вещи вообще «несовместные». То, что революции делаются с помощью оружия – правда. Не знаю ни одной страны, где бы антинародное правительство добровольно ушло в отставку. Хотя, по большому счету, призыв браться за оружие, который мне вменяют, перед той аудиторией, какая наблюдалась на митинге, прозвучал бы абсолютно зря. Все те мои сведения о закрытии предприятий были интересны для рабочих, но никак не для пенсионеров. И возыметь действие, которого власти так боятся, он мог только среди рабочих, услышь они его. Да, еще. Если бы я реально хотела, как говорят свидетели, «взять власть в свои руки и навести порядок», никто бы мирно с митинга не разошелся. Люди, которые ходят к нам на первомайские митинги, верят мне, они бы послушались и пошли за мной.
А почему возбудили дело? Как говорится, «и гитара поэта бывает страшна». Тут как с диким зверем: или ты его боишься, или он чувствует твою силу и отступает. Боятся они меня :).

Ты не признаёшь себя виновной – не боишься что это ещё больше озлобит власть? Или даже намёк на компромисс с системой для тебя неприемлем? — Вину не признаю потому, что чистосердечное признание предполагает раскаяние. В нашем городе уже был случай, когда по этой статье судили одного парня-второкурсника. Получил условный срок, но при этом на суде раскаялся и отказался от своих убеждений. От меня они этого не дождутся. За такие убеждения люди отдавали жизни, а мы теперь должны в чем-то раскаиваться?
Возможно, частично я признаю вину – в том, что касается выступления, произнесения этих слов, которые мне вменяют. А что касается компромисса с системой, то он в принципе невозможен. Любая сделка с властью является актом против своей совести. Кстати, согласно конституции, никто не может быть принужден к выражению своих убеждений или отказу от них. Насчет того, что они обозлятся – есть такая методика, для тех, кому трудно пройти этап психологического давления на допросе. Она заключается в том, чтобы разозлить партнера, вынудить его, так сказать, повысить степень. Но я не знаю другой области применения этого метода.

Митинги, в которых ты принимала участия, исчисляются как минимум десятками. Что то меняется во все эти годы? И можно ли вообще сейчас чего то добиться в условиях жесткой политической, идеологической цензуры? — Первый раз я пошла на митинг в январе 2005-го, его организовывала КПРФ. Помню, жутко замерзла и пообещала себе никогда не ходить на митинги :). Но потом как-то случайно около меня оказались ребята с растяжкой «Союз коммунистической молодежи», они позвали народ перекрывать улицу, и мы пошли. Дойти удалось до Коммунального моста, там вмешалась милиция и местные лидеры КПРФ. Самое интересное, я считала тогда, что это всё так и надо, перекрывать после митингов дороги. 🙂 Меньше чем через год я не только выступала, но и сама организовывала акции протеста, благо повод был: по всей стране ЖКХ дорожало на 20%, а у нас в крае, по личной просьбе губернатора, на 29%. Закидывали яйцами горсовет, потом я разбросала на заседании листовки с требованием снизить тарифы… Тогдашние митинги отличались, что ли, высоким накалом страстей самих участников. Чаще перекрывали дороги, сталкивались с милицией, активнее участвовали совсем посторонние люди.

Сейчас акции стали малочисленнее, реже. Последнее, наверное, связано с тем, что получить санкцию на проведение чего-либо сейчас сложнее. Кроме того, практически перед каждой акцией организаторов и активистов вылавливают по городу, какие-то существа гопнического вида открыто ходят следом, дожидаются у подъездов. Как правило, при ближайшем рассмотрении, это оказываются стажеры городского УВД и РУБОП. Но бороться всегда можно и нужно. Просто качество деятельности может быть иным. А как показывает история – не раз и не два, когда власть совсем уж не оставляла людям выбора – начиналась партизанская, гражданская войны.

Что нужно делать оппозиции, чтобы в рамках закона, ненасильственным способом прийти во власть?
— Настоящей – ничего. «В рамках закона» у власти толкется КПРФ, только проку от этого трудовому народу не видно. Чтобы в рамках закона прийти к власти, надо сменить закон.

Как считаешь, чем окончится твоё дело? И вопрос шире – почему по твоему власть сама пытается придать оппозиционерам образ мучеников, сажая их в тюрьму за те правонарушения, которые могли быть вполне ограничены условными сроками или вообще скорее подходили под административные правонарушения?
— Трудно сказать, чего я жду от этого дела. Конечно, хотелось бы остаться на свободе, но загадывать не стану. Кстати, и следователь, и государственный адвокат уверяли, что мне дадут условный срок. Прокурор пока молчит. Уместно ли здесь использовать подход «всё или ничего», но мне абсолютно одинаково, полгода на поселке или три года в тюрьме. Кто сидел, тот знает разницу, я пока еще нет. Сейчас для меня главное, чтобы после моего ухода не утихла борьба, не прекратилась работа. А то некоторые несознательные товарищи уже заговорили, что надо «полгода переждать, чтобы сохранить актив». Я так скажу: на кой черт его хранить? Для каких целей, чтобы сделать лучше противнику?
Меня пару лет назад пытались склонить к сотрудничеству работники ФСБ, но обломались, может, и сейчас они хотят таким образом запугать, что ли. Иногда кажется, что действительно условно осудят, иногда – что всё-таки посадят. В конце концов, если память не изменяет, буду первая женщина-политзаключенный в Красноярске. Тоже своего рода плюс :).
А что касается мученичества… Изучая историю белого террора в России, невольно задаешься вопросом: откуда такая ненависть, такая, ничем не оправданная, жестокость по отношению к противнику? Так от страха же! От страха неминуемой расплаты, от ужаса понимания, что твой пленник, безоружный, сильнее тебя. Что с ним ничего нельзя сделать. Уничтожить можно, сломить – нет. Такой же страх, похожий на страх смерти, движет нынешней властью. Так с нацболами: сотни шли в тюрьмы, но тысячи продолжали борьбу. Самых ярких убивали, но остановить не смогли. Власть захлебывается ужасом. Они знают, чем закончится кризис. И страх этот они преодолеть не могут, его можно только утопить в крови. Они слабые, слабее нас, и доказали это.

Рим Шайгалимов – красноярский политзаключённый, твой соратник. Можешь провести параллели между вашими делами?
— Между нашими делами можно провести следующую параллель. Нас обоих, сторонников «Другой России», судят, по сути, за пропаганду коммунистических идей. Поводом к возбуждению наших уголовных дел стало активное участие в митинге. Да, еще, когда меня последний раз доставляли в Октябрьский РОВД, дежурный кому-то из своих сказал, что я «Шайгалимов дубль два». Кстати, я не верю, что Рим реально навернул Суворову древком по башке. Он коммунист, пожалел бы флаг. Хотя за то, что Суворов сделал на том митинге, а он оскорбил словом и действием знамя Победы, возможно и следовало бы.
прим. ред. Вечером 31 октября судом Советского района Красноярска был вынесен приговор в отношении сторонника «Другой России» Рима Шайгалимова. Он обвинялся по ч. 1, 2 ст. 318 в нанесении телесных повреждений начальнику городской МОБ Сергею Суворову на праздничном митинге 9 мая и в нападении на конвоира 12 мая.
Шайгалимов был признан виновным в инкриминируемых преступлениях и приговорен к 5,5 годам лишения свободы в колонии строгого режима. Как пояснил на процессе сам Шайгалимов, после окончания митинга он потребовал, чтобы слово для поздравления ветеранов было предоставлено представителям оппозиции, а не только действующей власти. Сразу же после этого Суворов, по словам Шайгалимова, в грубой форме начал требовать активиста, стоявшего с красным флагом: «бросай эту красную тряпку, сейчас другая символика».

Ты занимаешься творчеством, поэзией и пишешь рассказы. О чём они? — Начать с того, что стихи я всегда писала о текущем моменте. Были циклы о войне в Ираке, о террористах-смертниках, о Югославии и о многом другом. Вообще на военную тематику мной написано очень много, это практически основная тема моего творчества. Последние несколько лет были стихи-агитки, с которыми выступала на митингах, стихи о Партии, несколько текстов песен. Таких, например, где я предсказала смерть одного очень важного деятеля и возрождение России через это. Пару лет назад написала стихотворение, в котором предсказала себе уголовное дело по статье 280.
Рассказы у меня, в основном, о людях, которых жестоко мучают за их взгляды и деятельность. О людях, которые сильнее боли. Первая повесть, так и не опубликованная, была о женской подпольной группировке, действующей во время оккупации Москвы войсками США. Между прочим, сейчас я завершаю фантастический роман под рабочим названием «Venseremos», где рассказывается о том, что было бы, если б после запрета НБП мы занялись бы индивидуальным террором. В качестве эпиграфа – строчка, перекликающаяся с одним из наших лозунгов, я имею в виду «вешать и пытать» — «А может, мы… А может, нас…» 🙂

Насколько широко находит там свой отклик твоя политическая деятельность? — Мои взгляды всегда отражались в стихах и особенно в прозе. Без этого никак. Вспомнила сейчас очень подходящую строчку, к сожалению, не помню, чью: «…Только тот быть достоин поэтом, кто способен писать для тюрьмы». Жизнь покажет, соответствую ли я этому критерию.

Может ли сегодня искусство быть катализатором, движетелем масс? — Безусловно. Искусство вдохновляет. Плюс, творческие люди более восприимчивы, они острее чувствуют несправедливость современного им мироустройства, чужие трагедии. Многие люди, изменившие ход истории, имели отношение к искусству. Писали стихи Че Гевара и Слободан Милошевич, Саддам Хусейн. Усама бен Ладен – поэт. Радован Караджич – прозаик. Гитлер и тот рисовал картины. Не надо далеко ходить – Эдуард Лимонов тоже человек искусства. Да вспомнить хотя бы таких общественных деятелей, как Пабло Неруда, Виктор Хара…

Что бы ты хотела пожелать нашим читателям в завершение беседы? — Если б я имела на то моральное право, я бы вам пожелала: «Прощайте, товарищи! Боритесь, не бойтесь…». Но такового не имею. Поэтому желаю по-другому: никогда не сдавать занимаемых позиций. И еще, будьте готовы ко всему. В нашей стране с любым человеком может произойти любое событие. В принципе, власть может сделать всё, кроме одного: заставить предать она не может. Оружие против этого лишь одно – знание. Знание убивает страх. И, правда, не бойтесь – умирать один раз, и сделать это надо достойно.