Вчера коллегия судей Московского городского суда отклонила кассационную жалобу по второму уголовному делу, возбужденному против 24-летней журналистки Айгуль Махмутовой. С сегодняшнего дня оба приговора вступили в законную силу, это означает, что в любой момент Махмутову могут отправить по этапу.
— Сегодня у нас есть ходатайство о перенесении рассмотрения кассационной жалобы защиты, — рассказал перед началом судебного заседания адвокат Юрий Зак. — Дело в том, что второй защитник Станислав Арбузов срочно улетел в командировку, поэтому мы просим суд отложить заседание.
С ходатайством об отложении рассмотрения согласилась и Айгуль Махмутова, которую на этот раз не привезли в Мосгорсуд, а организовали телемост из СИЗО № 6. И даже прокурор, поддерживающий обвинение Галанин А.С. в этом редком случае был на стороне адвокатов.
— Дата отложения дела у нас согласовывалась с адвокатами, насколько я помню, — подытожила председательствующая федеральная судья Симагина Н.В. — Товарищ прокурор тоже поддерживает эти ходатайства… Но, судебная коллегия, посовещавшись на месте, решила оставить ходатайства без удовлетворения. Мы ограничены сроком рассмотрения дела.
Странно, что в прошлый раз ни слова ни сказав об ограничениях, судебная коллегия отложила рассмотрения кассационной жалобы исключительно по своей вине — ни судьи, ни прокурор, якобы, не успели в достаточной мере ознакомиться с материалами уголовного дела.
После отклонения ходатайств защиты, председательствующая судья дала слово единственному присутствующему на заседании адвокату Юрию Заку.
— Данный приговор суда полностью не соответствует фактическим обстоятельствам дела и вынесен с грубейшим нарушением уголовно-процессуального и уголовного законодательства, в частности, положения о презумпции невиновности, — начал Юрий Зак. — Если посмотреть на уголовное дело в целом, то весь обвинительный приговор строится на показаниях трех людей: потерпевшей Ахметзяновой, то ли потерпевшей, то ли свидетеля, уже не совсем понятно из материалов дела, Погодиной, и свидетеля Ганиева, который с его слов является гражданским мужем Ахметзяновой. С помощью этих трех показаний суд признал Махмутову виновной и приговорил ее к тюремному заключению.
Нужно отдельно сказать, что эти показания потерпевших и свидетелей полностью противоречат показаниям свидетелей защиты: родной тети Махмутовой Сажиды Кара и ее подруги Юлии Ломакиной. Они четко и последовательно обосновали алиби Айгуль — она не находилась в то время в том месте и физически не могла совершить данное преступление.
О своем алиби Махмутова заявила на стадии предварительного расследования — она рассказала об этом на своем последнем допросе. И просьба допросить свидетелей была изложена при подписании протокола. В ней, естественно, было отказано. В дальнейшем эти свидетели пришли в суд, и полностью подтвердили алиби Махмутовой.
Суд без достаточных на то оснований, собственно говоря, без каких-либо оснований, отверг доводы защиты и показания свидетелей и, пренебрегая принципами презумпции невиновности, обосновал свой приговор исключительно на показаниях потерпевших и свидетелей. Причем, показания свидетелей защиты были попросту голословно отвергнуты.
Более того, показания потерпевшей и свидетелей обвинения противоречат другим материалам уголовного дела. В частности, результатам судебно-медицинской экспертизы, которая достаточно четко показывает, что у потерпевшей Ахметзяновой нет абсолютно никаких телесных повреждений и диагноз, поставленный в справке из травмпункта необоснован.
Этому документу не дана оценка в приговоре суда. Суд лишь высказался о том, что результаты судебно-медицинской экспертизы не противоречат остальным материалам дела и доказательствам обвинения, что, на мой взгляд, явно противоречит логике и здравому смыслу.
Как известно, в соответствии с пунктом 1, части 1, статьи 73 уголовно-процессуального кодекса подлежит доказыванию время совершения преступления. Если мы обратимся к материалам уголовного дела, в частности, к показаниям потерпевшей Ахметзяновой, Погодиной и свидетеля Ганиева, то мы увидим, что время, якобы совершенного преступления, варьируется от 7 утра до 12 дня. Я должен сказать, что это довольно большой промежуток. На мой взгляд, в этом случае нельзя признать время, якобы совершенного преступления, установленным.
На стадии предварительного следствия все они дружно утверждали, что произошло преступление в семь часов утра. Однако на судебных слушаниях начались странности. Ганиев устал утверждать, что это было в 8—9 часов утра, а после того, как суд обозрел фотографии наехавшей машины, которые свидетель сделал камерой сотового телефона, он вдруг вспомнил, что это было в 9 часов 35 минут. Свидетель Погодина говорит, что преступление было совершено примерно в 11—12 часов дня.
Я понимаю, если бы речь шла о разнице в несколько минут или в пределах часа. Мы наблюдаем разницу в пять часов. Поэтому нельзя считать время, якобы имевшего место преступления, установленным, а, соответственно, ни о каком обвинительном приговоре в данном случае не может идти речь. Не исследовано, не установлено важнейшее обстоятельство дела, подлежащее доказыванию в соответствии с уголовно-процессуальным кодексом.
Как известно, Махмутова обвиняется в совершении преступления в составе группы лиц по предварительному сговору, что предусмотрено пунктом А, части 2, стати 163 УК РФ. Что же это за группа лиц так и осталось загадкой и для предварительного и для судебного следствия.
Суд утверждает, что Махмутова в неустановленное время, в неустановленном месте неустановленным способом вступила в сговор с неустановленными лицами. Как же можно выносить обвинительный приговор с таким квалифицирующим признаком, если ничего не установлено — ни время, ни место, ни кто эти люди?
Разве все неустранимые сомнения не толкуются в пользу подсудимого? Разве Верховный суд не указывал, что презумпция невиновности сохраняется не только на результат дела, но и на конкретные его части. Это написано в постановлении Верховного суда № 1 от 29.04.1996 года «по смыслу закона в пользу подсудимого толкуются не только неустранимые сомнения его виновности в целом, но и неустранимые сомнения, касающиеся отдельных эпизодов предъявленного обвинения».
Соответственно, коль скоро ничего не установлено ни следствием, ни судом, как же можно было выносить обвинительный приговор по пункту А, который предусматривает группу лиц?
Более того, если была группа лиц, то надо определить роль участников и, в частности, роль самой Махмутовой. Кто она была? Исполнитель? Организатор? Но этого же никто не установил. Поэтому данное обвинение было совершенно незаконно квалифицированно по пункту А, части 2, статьи 163.
Теперь очень важный вопрос: а был ли вообще совершен наезд этой автомашиной, о которой говорит Ахметзянова. То есть, был ли сам факт насилия, которое подразумевало вымогательство?
Как я уже говорило, вся доказательная база заключается в показаниях Ахметзяновой, Погодиной и Ганиева. Все эти показания крайне противоречивы. В частности, Ахметзянова утверждала и на предварительном и на судебном следствии, что машина ударила ее два раза одни и тем же местом — бампером. Странным выглядит ее описание ушибов: один раз она получила удар бампером в область поясницы, другой удар в область колена. Как это могло произойти, если две эти части тела находятся на совершенно разных уровнях от земли?
Более того, как так получилось, что судебно-медицинская экспертиза не обнаружила у пострадавшей Ахметзяновой никаких телесных повреждений? И, наконец, если обратиться опять же к материалам уголовного дела, то соответственно будет видно, что наезд датируется семью часами утра, как известно с вариантами до 12 часов дня, а на справке травмпункта стоит время 19:45. То есть пострадавшая обратилась за помощью через 12 часов после травмы. И это сделала женщина, по ее словам, страдающая от невыносимой боли из-за наезда Махмутовой. А что она делала все эти 12 часов?
В чем же тогда причинная связь между, якобы, имевшим место наездом и ее телесными повреждениями, а также причиненным моральным вредом. Как же можно квалифицировать такой важный признак как насилие, если нет ему достаточно важных оснований?
Еще очень важный момент, который относится как бы и к факту наезда, и к упомянутому мной пункту А, части 2, статьи 163. Все представители стороны обвинения на предварительном следствии в один голос утверждают, что на месте преступления присутствовал Черняков А.Г. Но если мы посмотрим материалы судебного следствия, а также допросы Ахзметзяновой, Погодиной и Ганиева, то увидим, что это не подтверждается. В частности Погодина и Ганиев отрицают, что Черняков присутствовал при наезде. Все они находились в непосредственной близости в момент совершения преступления, в районе полутора метров друг от друга. Как они могли не заметить Чернякова, который, со слов Ахметзяновой, угрожал ей и выражался в отношении нее всякими бранными словами.
А ведь, в приговоре суда есть намек, что именно Черняков был тем самым загадочным соучастником Махмутовой. В то же время никаких доказательств тому нет и если бы, кто-то был бы соучастником, тем более, лицо известное, что мешало предварительному следствию установить это, и привлечь его к судебному заседанию в том или ином статусе, хотя бы, в статусе свидетеля. Соответственно, эти вопросы приговором остались нерешенными.
Были также и серьезные процессуальные нарушения. Как уже говорилось в наших кассационных жалобах, незаконно несколько раз был допрошен свидетель Ганиев. В соответствии с положением УПК РФ не допрошенный свидетель удаляется из зала суда и не слушает показания других свидетелей. Это вполне закономерно обусловленная норма — свидетель не должен слышать показания других свидетелей.
Будучи в первый раз допрошенным, Ганиев участвовал в других судебных заседаниях, что следует из протокола судебных заседаний, там его присутствие отмечено. Он слышал показания других свидетелей, а при втором и третьем своем допросе, он даже третий раз давал показания, наши возражения были судом отвергнуты.
Далее, одно из самых главных процессуальных нарушений, которое было допущено судом — это нарушение прав обвиняемой во время прений. С прениями вообще история отдельная. Дело в том, что 25 августа 2008 года судом в 17-00 было объявлено, что на следующий день 26 августа в 12 часов дня состоятся судебные прения.
Уважаемый суд, как известно, судебные прения назначаются после окончания судебного следствия. Это вполне логично и следует из содержания УПК РФ. Но когда, 26 августа мы приехали для прений, выяснилось, что судебное следствие незакончено, из-за того, что суд решил допросить свидетеля обвинения Станислава Лебедева, заместителя главы управы Кузьминки. И он был допрошен, несмотря на наши многочисленные протесты.
Коль скоро суд решил совершенно невиданным образом продолжить судебное следствие, мы вновь заявили о вызове свидетелей защиты. Нам вновь было отказано. В материалах уголовного дела Махмутовой есть этот отказ. В наших ходатайствах нам отказывали более чем регулярно. Но что самое интересное, после допроса свидетеля Лебедева, суд тут же приступил к судебным прениям.
Уважаемый суд, невозможно подготовиться к судебным прениям с учетом новых показаний свидетеля обвинения сразу же. Мы возражали против этого, после чего суд смилостивился и объявил перерыв на час. То есть, за час мы должны были подготовиться к судебным прениям.
Ни для кого не секрет и это зафиксировано в уголовно-процессуальном кодексе, что адвокат обязан согласовывать свою позицию с обвиняемым. Какая у нас была возможность согласовать свою позицию с подсудимой, если предыдущее судебное заседание закончилось в пять часов вечера, после чего Махмутову увезли в следственный изолятор. А, как известно, в СИЗО обвиняемых доставляют глубокой ночью. На следующий день ее самым ранним утром вывезли для участия в прениях. То есть, у нас не было практической возможности после окончания судебного следствия согласовать свои позиции с подсудимой.
И даже когда в Кузьминском суде был объявлен перерыв на час, подсудимую увели в конвойное помещение. Получается, что даже в этот злополучный час у нас не было возможности согласовать свою позицию с обвиняемой. Поэтому в судебные прения мы вступили с позициями несогласованными с подсудимой, что является грубейшим нарушением УПК РФ и прав подсудимой, что следует из постановления Верховного суда.
Суду следует обратить свое внимание на обзор законодательства судебной практики Верховного суда РФ за 3 квартал 2006 года. Там черным по белому написано, что согласно статье 336 УПК РФ прения сторон после окончания судебного следствия по уголовным делам наступают только после согласования позиций. «Непредоставление времени для подготовки к выступлению в прениях и для встречи с адвокатом с этой целью, судебная коллегия рассматривает как лишение подсудимого гарантируемого УПК РФ права в качестве участника уголовного производства, как несоблюдение процедуры судопроизводства, которое могло повлиять на постановление законного и справедливого приговора».
Это в силу части 1, статьи 381 УПК РФ является основание для отмены приговора. Прошу заметить, этот документ принял Верховный суд.
Кроме того, приговор был вынесен без учета аргументов защиты, и, может быть, судьи заведомо решили каким будет приговор. Это следует из того, что сам приговор был объявлен через полтора часа после последнего слова подсудимой. Физически за это время невозможно даже напечатать его, а не то чтобы сформулировать и изложить. То есть, приговор, как минимум, выносился без учета последнего слова подсудимой, что является грубейшим нарушением УПК РФ.
Что касается 30 статьи УК РФ, которая гласит о нанесении оскорблений и также вменяется Махмутовой в вину.
Уважаемый суд, абсурдность этого пункта обвинительного приговора очевидна. Даже если предположить, что Махмутова выражалась бранными словами в отношении Ахметзяновой, то давайте посмотрим, когда она это делала. Она делала это в момент, якобы, имевшего место вымогательства, это следует из материалов уголовного дела. Я не случайно задавал вопрос и потерпевшей и свидетелям, с какой целью выражалась Махмутова? Как вы считаете? И потерпевшая, и свидетели ответили, и это есть в материалах дела, что выражалась она с целью заставить Ахметзянову отдать деньги.
То есть, это действие охватывалось полностью умыслом статьи 163 УК РФ «о вымогательстве», и никак не требовало квалификации отдельной в части оскорбления. Это все равно, что квалифицировать побои и убийство двумя разными статьями. На основании того, что подсудимый сначала ударил потерпевшего, а потом убил. В этом случае абсурдность совершенно очевидна.
Теперь о том, что касается гражданского иска от пострадавшей, точнее его отсутствия. Здесь тоже есть грубейшее нарушение УПК РФ. В соответствии с частью 1 стати 144 УПК РФ, потерпевший имеет право заявить требование о возмещении имущественного вреда и/или иск о возмещении морального вреда. Требование и иск это разные вещи. Требование можно заявить в уголовном процессе простым заявлением. А вот иск заявляется по форме, предусмотренной законодательством. Сейчас речь шла именно об иске, о компенсации морального вреда, который должен был быть заявлен. Иск заявлен не был, это следует из материалов уголовного дело.
Но если нет иска, то нет и права суда удовлетворять этот иск. Ведь иск подразумевает основание, наличие доказательств и обоснований. И соответственно, мы были лишены возможности ознакомиться с этими основаниями и понять, почему Ахметзянова требует возмещение морального вреда? Почему она требует именно эту сумму? И соответственно, мы были лишены права написать возражение на данные исковые требования, поскольку они не были сформулированы.
Был нарушен не только УПК РФ, но были нарушены и наши права как гражданского ответчика. Ведь получается, что Махмутова не только подсудимая, но и гражданский ответчик. Этот статус предусмотрен статьей уголовно-процессуального законодательства. Но в качестве гражданского ответчика она не могла быть, поскольку иск не был заявлен и в то же время суд его удовлетворил.
Таким образом, уважаемый суд, я прошу приговор, вынесенный Кузьминским судом отменить, а дело передать на рассмотрение судом первой инстанции, что и зафиксировано в моей кассационной жалобе.
— Мы обсудим ваши доводы, — сухо ответила председательствующая судья. — Пожалуйста, товарищ прокурор, мы ваше мнение слушаем.
(Ответ прокурора печатается дословно, без литературной правки)
— Оснований для отмены приговора Кузьминского суда, я не усматриваю, — медленно начал свою речь Галанин А.С. — Считаю, что доказательства, представленные сторонами были рассмотрены надлежащим образом, и им дана правильная юридическая квалификация. Все те сомнения, которые возникали в ходе судебного разбирательства и требовали дополнительно учета, а кстати, по ходатайству стороны защиты, оглашались показания потерпевших свидетелей, потому что защита усматривала существенные противоречия, кстати, я их не усматриваю, что это были существенные противоречия, но, тем не менее, доказательства исследованы и исследованным надлежащим образом.
Также проверенны письменные материалы уголовного дела, исходя из чего, считаю, что судебное следствие проведено в строгом соответствии с действующим законодательством. Следует, на мой взгляд, обратить внимание судебной коллегии на отсутствие у Ахметзяновой телесных повреждений и краеугольным камнем в этом вопросе стало, разумеется, заключение эксперта. Но причинение каких-либо телесных повреждений гражданке Ахметзяновой со стороны граждански Махмутовой не вменяется. Следовательно, доказывать факт причинения телесных повреждений со стороны обвинения не требовалось и, исходя из формы предъявленного обвинения, действия Махмутовой причинили Ахметзяновой физическую боль.
Также считаю, что никак не влияет на установление фактических обстоятельств указание времени, а именно семи часов. Этот вопрос перед судом ставился, и он в приговоре получил надлежащую оценку, поскольку я согласен, время указывалось приблизительно, из этого следовало, что в момент инцидента никто на часы не смотрел.
Далее, проверялось еще и алиби ныне осужденной Махмутовой, для этого были исследованы показания допрошенных свидетелей. И данным доказательствам также дана надлежащая правовая оценка. Суд оценил их и признал данные доказательства недопустимыми. Таким образом, версия о невиновности целиком и полностью проверенна, тем более что другие версии защита не выдвигала.
Что же касается удовлетворения гражданского иска. Да, я согласен, что в силу своей может, правовой неграмотности гражданка Ахметзянова в материалах следствия написала «требую возмещение морального вреда». Однако если взглянуть листом далее, то следователь вынес постановление о признании Ахметзяновой гражданским истцом, исходя из чего, считаю, что суд на законных основаниях удовлетворил, хоть и частично гражданские требования Ахметзяновой.
Также в доводах жалобы говорится об инциденте, произошедшем 31 января. Однако ни в постановлении предъявления обвинения, ни в обвинительном заключении указанная дата не фигурирует. Исходя из чего, считаю, что предметом рассмотрения, как в суде первой инстанции, так и здесь данный довод не может.
Также я считаю, что не является нарушением права защиты ограничение к подготовке прений сторон. Исходя из материалов уголовного дела те обстоятельства, на которые сторона защиты указала, они присутствуют и в содержании прений сторон, относящиеся к речи адвокатов и эта же позиция отражена в кассационной жалобе. На мой взгляд, между постановлением приговора и назначением дела по жалобам в суд кассационной инстанции защита имела возможность согласовать свои позиции.
Ну, вот коротенько по основным доводам, — хотел закончить прокурор, но усилием воли, вспомнил еще несколько доводов защиты.
— А, что касается гражданки Погодиной. В данном случае я считаю, что суд никоем образом не вышел за пределы своих полномочий, поскольку это в его компетенции. Тем более что гражданка Погодина рассказала, что со стороны Махмутовой в отношении нее никаких противоправных действий не происходило. Исходя из чего, считаю, что суд обоснованно исключил ее из числа потерпевших. А следователь признал ее потерпевшей только на том основании, что, на предварительном следствии в адрес следствия поступило определенное заявление, а в ходе судебного следствия Погодина в части своих показаний отказалась, исходя из чего, выводы суда совершенно правильно обоснованны.
Также я полагаю, что совершенно обоснованно вменен квалифицированный признак совершения преступления группой лиц по предварительному сговору, поскольку из показаний Ахметзяновой следует, что Махмутова неоднократно высказывала требования о передаче ей имущества за торговые места, и вместе с ней находились незнакомые люди. Как следует из справедливого обвинения, что преступление, которое вменяется Махмутовой, является длящимся, а окончено оно уже 1 февраля 2008 года. Поэтому считаю, что оснований не доверять потерпевшей Ахзметзяновой и свидетелям Погодиной и Ганиеву не имеется, поэтому, на мой взгляд, суд обоснованно и достоверно признал вину подсудимой.
Ну, вот, пожалуй, коротко и все по основным доводам жалоб. Повторюсь, что я не усматриваю каких-либо нарушений требованиям действующего УПК РФ, как при расследовании уголовного дела, так и при ходе судебного разбирательства, поэтому считаю, что вынесенный, по результатам такого судебного следствия, в ходе которого полно и всесторонне исследовании доказательства по делу, приговор сомнений в законности и обоснованности не вызывает. А что касается наказания назначенного с учетом характера и тяжести содеянного, то считаю его справедливым.
Резюмируя вышеизложенное, прошу приговор Кузьминского суда оставить без изменений.
Посовещавшись около сорока минут, коллегия судей Московского городского суда под председательством Симагиной Н.Д. постановила — приговор Кузьминского суда оставить без изменений, а кассационную жалобу без удовлетворения.
Пресс-служба А.Е. Лебедева
